Павел взял фломастер и обвел на календаре сегодняшнюю дату: тридцатое января. Последний день служения, вернее - СЛУЖЕНИЯ, как любит выражаться босс, втискивая в и без того помпезное слово столько пафоса, что впору отправлять его на экспорт.
Вспомнив о начальнике, Павел улыбнулся - что ни говори, а Петр Петрович совершенно великолепен в своей напускной важности.
Тренькнул телефон. Павел нажал кнопку и по квартире разлился густой как наваристая уха голос самого Петра Петровича:
- Благодарю, Петр Петрович. Все в ажуре. Лучше и не бывает.
- Ну и чудно. Психологи вчера были? Пообщался?
- Как же, приходили. Витя и Леночка. Все великолепно. Показатели аж зашкаливают.
- Ах ты гений ты мой! - Петр Петрович умиленно шмыгнул носом. - Ну ты уж сегодня не подведи. Люди от самого губернатора будут. Повеселись от души. Если в деньгах нехватка - кредитку в ход пускай, все на представительские спишу. Сделка века, Пашенька!
Павла охватило всегдашнее, привычное, выработанное упорными тренировками и просто душевной склонностью чувство всепоглощающего счастья.
- Не подведу, Петр Петрович. Уж расстараюсь по полной!
- Золото ты мое! - босс восторженно всхлипнул и оборвал связь.
Павлу причудилось, что он крылат и вот-вот воспарит над землей. Взгляд упал на изрисованный кружочками календарь.
- Ух ты! Что за день!
Что бы такого сделать для шефа? Нужно придумать что-то небывалое. Прыгнуть с парашютом? Покататься на яхте? Купить новую машину? Махнуть на Багамы? Слетать в Ла Скала, послушать оперу? Пойти к девчонкам?
Забавы хоть куда, но все по тем или иным причинам наскучили. Все это он уже перепробовал - что-то нынешней ночью, что-то вчера или на прошлой неделе. Год выдался богатым на развлечения, а найти занятие на последний день оказалось не так легко.
Павел озадаченно уставился в потолок и вдруг поймал себя на том, что вот-вот расстроится. А контракт запрещал расстраиваться. За такое могли лишить всех бонусов, которые он, Павел, заслужил за целый год служения фирме.
***
Положив трубку, Петр Петрович блаженно улыбнулся и провел большим пальцем правой руки по мизинцу, от основания к кончику, выводя антенну на максимальный прием. В душу хлынула волна счастья такой силы, что захотелось сигануть к потолку и заорать во всю глотку.
- Лучший талисман, ей-богу лучший, - почти пропел Петр Петрович. - Жаль, завтра конец контракта. Ну да ничего, с такой подзарядкой я губернских на любую сделку согну. Бумаги на брудершафт подписывать будут. Сделка века, черт возьми! Ей-богу, если выгорит - Пашке еще миллиончик премиальных накину. Пусть помнит Петра Петровича.
- Петр Петрович, - донесся из селектора певучий голос секретарши, - губернские прибудут через час.
Генеральный директор снова провел по мизинцу, убавляя поток принимаемых эмоций - переполненное восторгом сердце и так норовило выпрыгнуть из груди.
***
Заминка длилась лишь секунду. "Патрик!" - подумал Павел - "Я забыл про Патрика!"
Конечно же, он не забыл. Патрик был его мечтой вот уже год. Единственной мечтой, которую он не мог осуществить, пока связан контрактом. Потому что контракт не разрешал заводить собак. И других домашних животных тоже. Причина - непредсказуемость поведения, склонность к побегам, агрессии и немотивированной порче обоев. Все это расстраивает хозяев, а талисман крупной фирмы - каковым и служил Павел - имеет право лишь на десять минут плохого настроения в год, и большую часть времени должен пребывать в состоянии щенячьего восторга. Но ради любимого шефа Павел решил рискнуть.
Павел заказал пса еще одиннадцать месяцев назад. Первую встречу с Патриком запланировал на завтра, на "после контракта". Но ведь именно сегодня фирме как никогда требуется его оптимизм и безоблачное настроение! Да и Патрик был не обычным псом. Генетическая лаборатория братьев Шкуркиных гарантировала "200% благородства, интеллигентности, веселости и преданности". Глупо ждать неприятностей от пса с такими качествами!
Не раздумывая больше ни секунды, Павел нацепил дубленку и, предвкушая небывало приятное приключение, поспешил к гаражу.
Машина завелась с полоборота, но бортовой компьютер сообщил, что из-за гололедацентр, где гнездилось заведение братьев Шкуркиных, закрыт для автомобильного движения. Павел улыбнулся: отлично! выдалась прекрасная возможность прогуляться по городу с новым другом.
Пристроив машину на стоянке, он пешком прошел четыре квартала до лаборатории. Позади, на отдалении, ежась от мороза, привычно топали два дюжих инструктора по безопасности.
***
Все офисные получили приказ выставить антенны ментальных приемников на максимум, так чтоб энтузиазм и оптимизм зашкаливали. На заводах у рабочих такое состояние души всегда - просто потому, что в их приемниках не предусмотрены регуляторы.
Проходя мимо красного шкафчика с надписью "Элекрооптимизм СПЭ-146" Петр Петрович хмыкнул. Никакой электронный стимулятор положительных эмоций не был способен на то, что вытворял нынешний талисман фирмы.
Одарив пробегающего клерка лучезарной улыбкой, генеральный директор толкнул дверь переговорной. Там уже ждали трое губернских со свитой.
***
Патрик полюбил Павла с первого взгляда. Он старался выразить нахлынувшие чувства всеми доступными средствами: отчаянно вращал хвостом - так, что задние лапы отрывало от пола воздушным потоком, извивался всем телом и издавал коротенькое восторженное "иии-иии-иии". При этом пес ни разу не попытался взгромоздить передние лапы на плечи хозяина или лизнуть его, ибо интеллигентной собаке такая вульгарность не пристала.
Павел тоже был в абсолютнейшем восторге от нового любимца. Семьдесят кило короткошерстного пятнистого и совершенно неслюнявого дружелюбия кого угодно сведут с ума.
Карабин поводка защелкнулся на ошейнике и хозяин с собакой вышли на улицу.
***
Рассевшись вдоль длинного стола, губернские глядели сычами. Они напоминали инспекторов Гильдии Похоронных Маклеров, нагрянувших с проверкой в ритуальное бюро, хозяин которого давно не выплачивал членских взносов.
Другую сторону стола занимал Петр Петрович со своим Светлым Воинством, состоявшим из замов, продажников, референтов, секретарш и двух единиц секретного оружия - длинноногой разносчицы кофе и стенографистки с огромным декольте.
Глаза представителей фирмы пылали от транслируемых талисманом положительных эмоций.
- Приступим, - возгласил Петр Петрович.
***
Инструкторы по безопасности, занятые разглядыванием припаркованной на обочине автомобильной диковины, пропустили момент, когда на улице появился Павел со своим приобретением.
В свинцовых тучах появились бреши, сквозь которые радостно прорывалось зимнее солнце. Мороз заметно усилился и бодро пощипывал щеки.
Пес, ведомый любимым хозяином, бодро вышагивал по тротуару вдоль длинного ряда старинных домов. В собачьей голове сложилось следующее расписание на ближайшую тысячу лет: добраться до теплого места, наесться от пуза, поиграть с хозяином, поспать. Последние три пункта повторялись множество раз и терялись в розовой бесконечности.
Дом тянулся за домом, арка за аркой. На пути попадались необычно пахнущие люди, некоторые везли на санках веселых малышей с озорными глазами. Жизнь поворачивалась самыми радужными сторонами.
Вдруг где-то в подворотне возник шум. Патрик остановился, удивленно поднял ухо и уставился в черноту арки.
"УУУУААААИИИИ!!! ШШШШШ!!!" Из черного, похожего на пещеру проема с шеметом неслось мохнатое чудовище с глазищами, горящими фосфорным огнем. Вслед летели грязные ругательства вульгарной дворовой овчарки.
Вылетев на тротуар, существо вдруг раздулось в гигантский серый глазастый шар. Хвост взъерошенной щеткой взметнулся к небу.
- ХХХХШШШШУУУУУУ!!! - монстр дохнул на Патрика смесью мышатины и тухлой рыбы.
Этого благородный пес перенести не смог. Перегруженный адскими картинами, он вмиг позабыл все приличия и хорошие манеры. Хвост свернулся в воинственный бублик. Из груди вырвалось грозное "РРРР-ГАВ!".
- Патрик! - удивленно воскликнул Павел, делая слабую попытку натянуть поводок. Но было поздно. Мощный рывок - и семьдесят кило живого веса, отчаянно перебирая лапами, и увлекая за собой хозяина, рванулись за удирающим котом по скованному льдом тротуару.
***
Петр Петрович играл на своем поле. Раз уж представители губернатора сами пожаловали к нему, значит миллиардный контракт почти в кармане. И все же расслабляться не следовало. Чтобы максимально сосредоточиться генеральный директор отключил эмоциональную связь с талисманом. Сейчас Пашин оптимизм нужен подчиненным - тем, кто охмуряет губернских. Сам же Петр Петрович как хороший полководец должен держаться вне битвы, следя со стороны за ее ходом.
Пока все шло отлично. Чернявый консультант энергично водил лазерной указкой по экрану с графиками, каждый из которых почти вертикально рвался вверх, суля клиентам триллионную прибыль на каждую вложенную копейку. Консультант напоминал образцовую артиллерийскую батарею, метким огнем накрывающую все цели до единой. В глазах главного губернского уже разгорался алчный огонь простофили, которому всучивают всего за сотню подлинное золотое колье с рубинами, принадлежавшее самому Людовику XIV.
- Таким образом, суммарная отдача от внедрения... - внезапно чернявый застыл, распахнув рот и уставившись в пустоту вытаращенными глазами.
***
Павел не смог сбросить с руки поводок и сорок метров до следующей арки проскакал на четвереньках. Наконец поводок лопнул. Преследуя кота, пес нырнул в подворотню. Павел шлепнулся на холмик мерзлой земли - должно быть, поблизости шли ремонтные работы - и некоторое время лежал неподвижно.
От дозволявшихся контрактом десяти минут на грустные мысли оставалось еще семь. Павел с чистой совестью истратил тридцать секунд, ругая сквозь зубы собак, кошек и жуликоватых генетиков.
***
Консультант выронил лазерную указку.
***
На помощь по зеркальной глади тротуара уже спешили инструкторы по безопасности - Витя и Антон.
- Что случилось? - выпалил Антон.
- Пес... там... - вымученно улыбнувшись, Павел кивнул на подворотню. Антон кинулся во двор.
Павел бросил на Витю виноватый взгляд.
- Я собачку купил. А она убежала.
Витя попытался обнадежить.
- Не дрейфь, Паха, все ништяк. В пять сек пса найдем.
Двор представлял собой заледенелую стройплощадку. От края до края его пересекала траншея с натянутой по краям оградительной лентой. В одном месте лента была порвана. К этому месту вели три цепочки следов. Собачьи и человечьи обрывались, кошачьи продолжались на другой стороне.
Подойдя к краю, Павел и Виктор вытянули шеи.
Траншея была глубокой. Мало того, она была наполовину заполнена водой, покрытой слоем образцово гладкого льда.
Ухватившись одной рукой за кусок торчащего из земли кабеля, упираясь ногами в мерзлый берег, на самом краю висел Антон. Другой рукой он держал за ошейник неподвижного Патрика. Псу не повезло. Он рухнул в траншею, пробил лед, едва не утонул. На его шкуре блестел иней.
Виктор ухватил Антона за руку и потянул.
- А ну!
Павел с ужасом взирал на своего пса. Патрик не двигался. Он закатил глаза и казался таким мертвым, что перещеголял бы мороженую треску в рыбном магазине.
- Замерз, - послышался сзади детский голос.
Оглянувшись, Павел в двух шагах увидел мальчишку лет десяти. Привстав от любопытства на цыпочки, тот разглядывал место происшествия.
- Поболтай еще! - рявкнул на него Антон. Он еще не отдышался. - Щас очухается. Надо только в подъезд внести.
- Давайте в наш! - оживился мальчик и, не дожидаясь согласия, помчался открывать кодовый замок.
Пса внесли в подъезд, положили у батареи на площадке первого этажа. Здесь было тепло. Антон накрыл Патрика своей курткой.
Захлопнув дверь, мальчишка присоединился к компании.
Пес не шевелился.
- Я убийца, - Павел всхлипнул. Из глаз покатились крупные слезы.
- Да брось убиваться! Щас очухается. - Должно быть, чтобы придать вес своим словам, Витя пощекотал Павла подмышками. Тот продолжал рыдать. Тогда Виктор пощекотал ошивавшегося рядом мальчишку. Пацан захохотал.
- Действует, - сказал инструктор, удовлетворенно взглянув на свои пальцы. Павел завыл в голос.
Антон затравленно огляделся. Проклятый пес неподвижно лежал на лестничной клетке, а над ним стенал талисман фирмы, от которого зависела сделка на многие и многие миллиарды. Надо срочно что-то делать. Что угодно!
- Витька, щекочи Паху, не переставая. Ты, шкет, дуй по этажам, звони во все двери. Где откроют - попроси, чтоб позвонили в ветеринарку.
- А если не захотят звонить, дяденька?
- Скажи, что друг умирает. Понял? Дуй!
Мальчик взбежал на несколько ступенек.
- А можно на первом этаже попросить?
Антон опустился на колени, перевернул пса на спину и только тогда ответил:
- Нет. Могут неправильно понять.
Дверь не открыли ни на втором этаже, ни на третьем. Должно быть, все ушли на работу. Лишь на четвертом, последнем, отворила суровая полная дама в бигуди.
- Чего тебе? - спросила она.
- Друг умирает! - завопил мальчишка таким голосом, будто собирался вот-вот откинуть копыта по какой-нибудь ужасной причине. - Другу плохо! Ветеринара! Врача!
Хозяйка, исчезла за дверью и через миг вернулась. В одной руке она держала трубку радиотелефона, в другой - белый чемоданчик с надписью "аптечка". При каждом ее шаге внутри чемоданчика что-то булькало и звякало.
- Скорая? - кричала женщина на ходу. - Примите вызов... Что с твоим другом, мальчик?
- В воду упал! Замерзает! Он там, на первом этаже. Только это не друг. То есть друг, но он...
- Обморожение. Диктую адрес... - выпалила женщина в трубку и, отстранив мальчика, ринулась вниз. Больной друг почему-то рисовался ее воображению седеющим брюнетом средних лет, с благородным и несколько посиневшим лицом.
Стоптанные шлепанцы перенесли свою хозяйку через два пролета, прежде чем ей стали отчетливо слышны звуки, доносившиеся с первого этажа. Там кто-то плакал, кто-то невнятно бормотал, и кто-то шумно дышал, делая натужные вдохи и выдохи. Это он! - подумала дама, прибавляя ходу.
Позади дробно топотал мальчик. Тетка закрывала весь обзор, и он заранее расстраивался, что может не увидеть самого интересного.
Третий этаж, второй... Задыхаясь, дама вылетела на площадку первого этажа... и вдруг встала, едва не вылетев из шлепанцев.
Здесь творилось что-то невообразимое. Щуплый русоволосый паренек плакал навзрыд. Возле вертелся перепачканный бритый верзила. Он корчил рожи и щекотал щуплого с таким усердием, будто собирался содрать с него кожу.
На полу, задрав лапы, лежал на спине здоровенный дог. На нем примостился второй верзила. Зажав псу пасть, он набрал полную грудь воздуха и, отчаянно гримасничая, принялся выдувать воздух в черный собачий нос, будто делал искусственное дыханье утопленнику.
- Извращенцыыы!
За неимением лучшего оружия, дама запустила в веселую компанию аптечкой. Белый чемоданчик ударился о стену, взорвавшись градом баночек, коробочек, ампул и шприцов. Пол покрылся разноцветными пятнами. В носу засвербело от едкого запаха нашатыря.
Гулко гавкнув, Патрик перевернулся на бок.
- Ожил! - заорал Павел. - Жив! Патрик, песик мой!
- Ура! - завопил Витя. - Ура!
- Хозяюшка, - буркнул Антон, отплевываясь, - водки не найдется?
***
Кошмар длился не меньше четверти часа. Светлое воинство Петра Петровича разом расклеилось, превратившись в кучку распустивших нюни сентиментальных неудачников.
Гаврила Николаич - зам Генерального, пятидесятилетний кудесник контрактов, гигант продаж, и повелитель авансов - вышел нетвердой походкой к кафедре и рассказал душераздирающую историю о том, как у хомячка, которого ему подарили на десятилетие, заболели зубки. Зама бросились утешать. Даже главный губернский, на левом плече которого рыдала разносчица кофе, а в правое сморкалась стенографистка, морщась, погладил Гаврилу Николаича по плечу.
Компьютерщик, присматривавший за проектором, взобрался на подоконник и заявил, что выпрыгнет, потому что жизнь ему не мила. Компьютерщика уговаривали всем обществом, до тех пор, пока Петр Петрович, единственный, похоже, кто сохранил рассудок, не подошел и не вытолкнул парня наружу. А потом долго объяснял разъяренным коллегам, что падение с первого этажа совершенно безопасно.
После все рыдали, уткнувшись друг в друга. Губернские, как могли, успокаивали, поднося страдальцам воду и носовые платки.
Чувствуя, что вот-вот взорвется, Петр Петрович выскочил из переговорки.
- Почему не вырубили ретранслятор?! - заорал он, схватив за грудки бредшего мимо технаря с красными от слез глазами. - Я велел при малейших неполадках вырубить ретранслятор и перейти на генератор искусственного счастья. Велел или нет?
- Ве... - всхлип, - велели.
- Так что ж вы, сучьи дети, не выполняете?!
- Жаалко...
- Что жалко?
- Такие... такие чуууувствааа!.
- Дуррак! - рявкнул Петр Петрович и вдруг обернулся. В переговорной творилось что-то совсем уж неладное. Генеральный метнулся обратно, распахнул дверь.
Смех! Хохот, переходящий в лошадиное ржанье, доводящий до судорог. В один миг переговорка превратилась в обезьянник, в котором оставили незакрытую бочку вина.
Люди рисовали на стенах; на спор прыгали со столов, пытаясь достать до потолка; орали и пели. Стенографистка и разносчица, ухватив друг друга за бока, принялись отплясывать лихую летку-енку. Давешний несчастный компьютерщик сгреб готовые к подписанию документы и делал из них бумажных голубей.
Забившись в угол, вытаращив глаза, взирали на эту вакханалию губернские. Должно быть, уже не надеялись выбраться отсюда живыми.
Петр Петрович схватился за сердце. Все пропало. Все рухнуло. Миллиардный контракт улетел к чертям. Все катится в тартарары.
Генеральный заскрипел зубами. Грудная клетка затрещала, наполняясь воздухом. Глаза сверкнули.
- ШАААА! - заорал Петр Петрович так громко, что задрожали стекла. - Стоять!!!
Люди застыли. Улыбки сползли с лиц. Испуганные глаза уставились на директора. Дробно топоча, ринулись прочь губернские. В дверях образовалась давка.
Какое-то время Генеральный наблюдал, как они, отталкивая друг друга, пытаются протиснуться наружу, чтобы умчаться, куда глаза глядят.
- Ну и черт с вами! - рявкнул Петр Петрович. Его большой палец скользнул по мизинцу от основания до самого кончика, выводя антенну на максимум. - Проваливайте! А мы будем веселиться!